Псков — сокровищница древней архитектуры

Псков — сокровищница древней архитектуры, средоточие русского исторического духа, наш фасад в Европу — скоро исчезнет. Для его спасения нужна немедленная мобилизация федеральных сил, считает Савва Ямщиков, председатель Ассоциации реставраторов России

— За последние двадцать лет Псков приведен в состоянии более жуткое, чем в июле сорок четвертого, когда фашистов оттуда выгнали. Разрушено все, что можно было разрушить. Загажены и практически уничтожены реки. Была Пскова, чистейшая, сказочная река: с перекатами, на берегу белеют церкви пятнадцатого-шестнадцатого веков. А сейчас там можно снимать римейк «Апокалипсиса» Копполы. Джунгли Вьетнама, а не берега русской реки. Все заросло, грязища кругом. На набережной, в двадцати метрах от церкви Богоявления в Запсковье — это один из уникальных мировых памятников пятнадцатого века, — выстроили четырехзвездочную гостиницу. Церковь же за это время просто сгнила. А была доминантой места… Ну, добились мы вроде, что начали ее приводить в порядок. Приехали недавно, посмотрели, а там евроремонт делают!

— В каком смысле евроремонт?

— Дело в том, что псковская архитектура не похожа ни на какую другую. Такого не встретишь ни в Новгороде, ни в Суздале, вообще нигде. Я когда первый раз в Псков приехал в шестидесятых годах, то подумал: что же за халтурщики тут работали, почему у них все стены неровные? А потом понял, что это такая псковская философия, артистизм, «импрессионистская» кладка. Мастера наносили штукатурку руками, из-за чего обмазка выходила неровной, и казалось, будто все вылеплено из мягкого камня. И когда солнце на стены попадает, то все начинает играть, как живое. Они и иконы так писали: левкас (грунт под окраску или позолоту на деревянных изделиях. — «Эксперт») наносили кистью свободно и неравномерно, не шлифовали, сохраняя фактуру мазков. Поэтому псковская икона мягко сияет в мерцании свечей. Так вот, сейчас, при реставрации, если это безобразие можно так назвать, нижнюю часть церкви заштукатурили, как при евроремонте, и чуть ли не стеклопакеты собираются ставить. И какое отношение этот новодел имеет к нашей истории? Или вот храм Николы со Усохи: в свое время его восстанавливал великий реставратор Борис Скобельцын, и был он невероятной, настоящей псковской красоты, играл снаружи, звучал изнутри. А сегодня он просто убит.

— У нас вроде бы повсеместно так относятся к памятникам.

— Да, разрушение идет страшное. Или подмена. Но Псков еще можно спасти. Если этого не сделать, наше порубежье будет просто оголено. Это же наш фасад, рядом шенгенская зона, граница с Западом. Псков уже потерял всю промышленность, все сельское хозяйство. Ничего там нет, кроме памятников и русской истории. И получается, что мы память последнюю теряем. А ведь там условия потрясающие: климат, пейзаж, экология. Там можно Флоренцию сделать или Ассизи. На этом месте на протяжении тысячи лет ломали зубы все завоеватели: и Баторий, и немцы. Теперь мы сами его разрушаем. Или вот Изборск, где наша духовная почва. На этой заповедной земле уже чуть ли не коттеджи начинают строить. Бред полный! Ведь каждый, кто побывал в Изборске, подышал этим воздухом, увидел эти просторы, понимает, что мы — отсюда, тут наша, русская земля. Генетическая память включается.

— Отчего это с нами происходит?

— Мы забываем себя как народ. Слепнем, глохнем, теряем смыслы. Разлагаем своих детей погоней за удовольствиями, большими деньгами, какими-то мифическими карьерами. Нечисть всякая в телевизоре. Юбилей то певицы, то юмориста… А про настоящее, важное что-то не слыхать. Знаете, для чего нам послан кризис? Чтобы мы что-то осмыслили. Я думаю, что он очистительный. Потому что иначе остановиться и задуматься невозможно. Вот тут мне сказали, что молодежь не понимает, за что Тарас Бульба убивает Андрея, своего родного сына, такого красивого. Любит, но убивает. Почему? Ну подумаешь, с бабой погулял, ну чего такого? Да от позора! Потому что сын опозорил его перед всей Сечью! А у нас на экране девица Ксюша разлагает всю Россию, а ее мама сидит в сенате и даже чернильницу в дочку не может запустить. А эта Рублевка, эта эстрада… чудовищные лица людей, потерявших вкус к жизни.

— Многие к ним тянутся, мечтают о такой жизни.

— Нет, не тянутся. Нормальные — не тянутся.

— Савва Васильевич, это ваша интеллигентская иллюзия.

— Не иллюзия. Просто их бросили, всех этих людей. Примеры какие им показывают? Что это такое — чиновник едет в Куршавель? Почему дети известных людей едут в Куршевель? Раньше приличному человеку нельзя было не побывать во Пскове. А скоро люди перестанут ездить во Псков. Ведь ездить станет попросту некуда. Стена Окольного города сгнила. А дальше, где потрясающий комплекс Гремячьей башни и церковь Косьмы и Дамиана шестнадцатого века, — общественный туалет и горы мусора. Стены изрисованы какой-то похабщиной, и крест на куполе не смущает. А с другой стороны, на фоне русских средних веков выстроили дома в стокгольмском стиле. К кремлю, к Довмонтову городу, пристроили коттеджи с верандами и мансардами! Место полностью испохаблено и убито. Но все молчат. Губернаторы молчат, мэр молчит. Владыка Псковский сидит рядом в Троицком соборе, другой бы на его месте дал всем этим строителям посохом по шее и прогнал, а он — молчит.

Вот отмечали тысячелетие Пскова пять лет назад. Тогда был губернатор от ЛДПР, Михайлов. Я сказал ему: «Вы не имеете права отмечать юбилей! Если у вас дома не работает туалет, протекает крыша, нет хлеба, вы разве свадьбу играть будете?» — «Нет». — «А как же вы можете, когда город лежит в руинах, устраивать праздничные шествия, Темирканова приглашать с оркестром? Вы можете праздновать этот юбилей только в одном режиме — как 7 ноября 1941 года: пройти вдоль трибуны с лопатами и отправиться чистить город, восстанавливать памятники». Куда там! Отпраздновали, деньги потратили и снова молчат.

— Неужели ничего не делается для восстановления Пскова?

— Мы в позапрошлом году сняли фильм о том, как Покровская башня Псковского кремля — уникальное оборонительное сооружение Европы — разрушается. Когда в шестидесятых годах знаменитый Всеволод Смирнов ее восстановил, это была настоящая сенсация. Но лет пятнадцать или двадцать назад сгорела крыша. И все. Теперь там пьянки, гулянки, сортир. А это символ оборонной мощи страны вообще-то. И когда показали все это по телевизору, у мэра состоялось совещание: мол, и, правда, надо что-то делать с башней-то. Я тогда подумал: ты каждый день мимо на работу ездишь, сам, что ли, не видишь? Или это не твой город? А знаете, какое они приняли решение по башне?

— Какое?

— Дворника поставить! Потом пошли сообщения: на восстановление башни вроде бы выделяется 280 миллионов рублей. А есть такой архитектор Александр Семочкин, подвижник из подвижников, который на тракте Петербург—Псков сделал музей «Дом станционного смотрителя», восстановил имение Набокова в Рождествено, все своими руками. И сын у него великолепный плотник-реставратор, они вместе в Тригорском церковь деревянную восстановили… Ну, в общем, знают они, что сколько стоит. И я их спросил, сколько будет стоить отреставрировать башню. «Миллионов десять-двенадцать, — говорят, — не больше». А псковские 280 миллионов закладывали. Ничего себе откаты! Потом вдруг написали в газетах, что башня выставлена на тендер и ее берет под ресторан господин Батурин, брат жены московского мэра. Но я тут же сказал, что, это только через мой труп. У нас ведь уже готова музейная экспозиция в эту башню — об осаде богоспасаемого града Пскова лютым королем Стефаном Баторием. Там же было чудо явления Богоматери, и синодики сохранились с именами защитников города. Еще мы предложили сделать копии двух полотен: «Осада Пскова» Карла Брюллова и «Баторий под Псковом» Яна Матейко — как бы два взгляда на битву за город, с нашей и с польской стороны, чтобы понять что-то про себя и про нашу историю.

— И что на это ответил Псков?

— Ресторан они не стали там делать, но и музея пока нет. В плане «украшения города» они там часовен чудовищных нагородили. Вот скажите, зачем надо было на привокзальной площади Пскова ставить мемориальную часовню в память об отречении Николая II от престола? Во-первых, он отрекся не во Пскове, а на станции Дно. Во-вторых, если уж так приспичило, может, стоило траурной плитой ограничиться? Ан нет, на плите много не наворуешь. Или вот еще Ольгинская часовня на набережной. Мол, с этого места Ольга увидела, где Псков будет. А я вам таких мест сорок покажу. Эти новые вещи — мертвые, они не имеют отношения ни к истории, ни к плоти, ни к духу. Пора уже оборону Пскова объявлять от всего этого новодела. И стоять чуть не насмерть.

— А церкви все это совсем безразлично?

— Когда церкви в 90−х стали передавать помещения и вещи, мы, человек пятьдесят деятелей культуры, написали письмо в поддержку реституции и отметили, что да, надо возвращать, но только не большевистскими методами. Не выгоняя музеи, реставрационные учреждения, которые для церкви все это и сохранили, спасли. И что же? Напротив кремля, на другой стороне реки Великой, есть церковь Успения от Парома. В тамошней звоннице у Всеволода Смирнова была кузница и мастерская, где он создавал все свои шедевры. Его оттуда выгнали, и он умер после этого очень быстро. И вот та звонница ржавая, вся в подтеках. Оказывается, ее епархия отдала в аренду торговцам с рынка под складирование арбузов, помидоров и картошки. Вместо того чтобы отдать под музей или восстановить кузницу и передать ее артели псковских кузнецов — учеников Смирнова, молодых, красивых ребят, талантливых необыкновенно. Эти ребята делали Стрельну, Астану, храм Христа Спасителя. К счастью, в прошлом году им открыли в центре Пскова кузнечный двор, и там они будут делать все свое ковьё. Но звонница так и остается овощехранилищем. Таково отношение епархии. Псковское ГУВД вот нашло спонсоров, те собрали три миллиона рублей, купили колокола на нее.

— ГУВД, я не ослышалась?

— Ну да. Они саму церковь Успения опекают. Поэтому она и выбеленная вся стоит.

И у меня есть надежда на возрождение Пскова. Там молодой губернатор, и если сейчас объявить федеральную мобилизацию, то Псков спасется. Построить гостиницы, нормальные дороги, наладить маршруты, и псковская земля станет одним из центров международного туризма, православного и исторического паломничества. Сделать это можно.

— Что значит объявить федеральную мобилизацию?

— В прошлом году мы провели совещание, в котором приняли участие искусствоведы, археологи, художники-реставраторы, ответственные работники Министерства культуры и массовых коммуникаций, архитекторы, члены московского и псковского отделений общества защиты памятников. Итогом его стало обращение к правительству и президенту, в котором изложены конкретные предложения по сохранению уникальной территории и четко аргументированные требования по финансированию. Мы уверены, что спасти Псков можно только специальным постановлением правительства, вроде того, которое было принято 1 ноября 1945 года о первоочередном восстановлении 15 российских городов, разрушенных фашистами. Ну и, конечно, необходимо участие местных властей. Чтобы Закон о культурном наследии наконец заработал в полной мере. А то совет по культурному наследию, созданный предыдущим псковским губернатором, собирался только раз. А городские власти, судя по всему, не обращают внимания на нарушение регламентов застройки в исторической части города, на то, что в бетон закатывается уникальный культурный слой. Нормальное государство не может себе позволить разбрасываться историей, а здесь этих разрушителей никто даже не наказывает адекватно. В Италии, например, такое и представить себе невозможно. Там к реставрации и использованию зданий, имеющих историческое и художественное значение, очень серьезный подход. Обязательные требования — минимальное вмешательство, консервация, обратимость.

— А есть у нас реставраторы, которые все это возрождать будут? Вот на московских памятниках архитектуры последнее время много «реставраторов» из Средней Азии работает.

— Есть. Надо, чтобы государство чуть-чуть поддержало. Вы думаете, что после войны много денег было? А поддерживали.

— Тогда готовы были работать за кусок хлеба, а сейчас все хотят много денег.

— Уже не хотят. А через два месяца будут хотеть совсем немножко. Настоящие люди вообще спокойно к деньгам относятся. Вот недавно меня пригласили выступить в Дубне, и пришли люди из Калязина, Белого городка, Кимр. Молодежь, священники — тысяча человек примерно. Никто из них не кричал «Слава России!». А я терпеть не могу весь этот квасной патриотизм, когда кричат «Слава России!». Просто говорили о том, что давайте каждый на своем месте будет работать. И все потянется. Вот добьемся мы сейчас восстановления Пскова. Вы знаете, сколько людей родится под это? Мое поколение, например, выросло под задачу возрождения Пскова, Новгорода, воспиталось на этом.

— А мне кажется, что народ у нас дремлет.

— Наша пассионарность пока на нижней точке. И будет тяжело. Но все поднимется. Господь не посылает испытаний тяжелее тех, которые человек может вынести. И если он считает, что еще нужно что-то сделать, то дает нам такую возможность. Вот мой приятель, бизнесмен Александр Иванович Нотин, человек, одержимый историей, который вкладывает средства и душу в молодежное движение «Переправа», часто привозит этих ребят во Псков, где мы проводим с ними мастер-классы по реставрации. И я вам скажу, что удивительные у него ребята. Умные, энергичные. С памятью. И у меня задача — остаток жизни посвятить тому, чтобы поднять с такими ребятами Псков. А если Пскова не будет, тогда и Россия погибнет. С Псковской земли все начиналось, и там может и закончится, к великому сожалению. Конечно, не все от нас зависит. Главное решается там, наверху. Но подвижники и спасители всегда находились. Будут люди не хуже Минина и Пожарского. Я верю в спасение России. Мой друг Владимир Максимов еще на заре перестройки сказал мне: если Россия повалится, от мира ничего не останется. Она потащит все за собой. История показывает, что без оглядки на Россию ничего не сделаешь.

Елена Борисова, специальный корреспондент журнала «Эксперт».

Добавить комментарий